Сейчас вот все приложение устанавливают, чтобы посмотреть и показать, какими они будут в старости. А для некоторых тема старения - это трагедия, бывает фатальная.

В 40 лет она впервые серьезно заболела. Это было удивительно - через несколько дней после того, как это сакральное число свалилось ей на голову, появились первые признаки тяжелого заболевания, которое выстрелило по полной программе через несколько лет - в ее 46.

Надо сказать, она была той женщиной, что щедро пахла мужчинам направо и налево и всегда вызывала отклик. Можно смело утверждать, что с юности она жила этим и это составляло самую важную часть ее жизни. Стоит ли говорить, что на работу она ходила для этого, по улицам она ходила для этого, она жила для этого. Такая вот бабочка, на каблуках и тщательно следящая за собой. В серьезной профессии и с серьезной экспертизой. Пахучая легким едва уловимым флиртом и всегда уверенная, что ее хотят и восхищаются ею.

При этом в романы она уходила, только когда была свободна, у нее не было их много, самое главное для нее было безоговорочное осознание, что она нравится, кружит головы, а что там дальше с этими головами, было не так уж и важно. За это время у нее случилось три брака и родился ребенок.

Можете себе представить, что возраста она боялась как черт ладана. Уже в 25 лет впервые она почувствовала надвигающуюся старость. И с тех пор каждый год как ненавистная гиря повисал на ее шее. 30 она еще как-то пережила. А вот 40...

С раннего детства у нее была очень близкая эмоциональная связь со своим папой. Любила она его безмерно и относилась как к божеству. Каждое его слово имело для нее непререкаемый вес и знаменовало собой истину в последней инстанции. И это еще мы накладываем на ее сверхвпечатлительность и внушаемость, что имеют место быть сами по себе.

Однажды папа при ней уверенно сказал: "Сорок лет - бабий век". Видимо, это была какая-то эмоционально заряженная ситуация для нее - какой-то значимый разговор с ним. Слова обрушились на душу, как потоки грязной ядовитой воды... и остались там, внутри, темной разъедающей лужей, которая в свое время дала о себе знать.

40 лет она ждала как гильотину своей красоте и молодости. На море, с любимым мужем встретила она этот день, и ее многолетняя тоска и страхи старости возросли стократ. Стоит ли говорить, что заболевание, проявившееся у нее буквально через несколько дней, по сути означало отторжение собственных тканей... Если психика бунтует против самой себя и не желает признавать неизбежное, то что же телу-то остается?

Болезнь дала о себе знать, но не развернулась на полную катушку. Это был громкий звоночек, который она не слышала в правильном посыле. За 6 лет звоночков было несколько - каждый год что-то случалось со здоровьем и психическим состоянием. За эти года она, штудирующая материалы про мужчин, женщин, старость и т. д., прочла статью, которая явилась не меньшим ударом для нее, чем папины слова про бабий век.

Автор статьи утверждал, что мужчины замечают женщин до 46 лет. После того, как женщине исполняется 47, она перестает существовать для мужского восприятия, поскольку возраст не репродуктивный и радары мужского внимания ее просто перестают видеть. Она переходит в разряд "мамаш", "пожилых"... За несколько месяцев до своего 47-летия этот миф, ставший еще одним якорем, ожил, и она слегла.

Сначала она еще ходила, ездила на лечение. А потом ее тело одолела температура, высокая безжалостная, и она уже не могла вставать, еле-еле до туалета ковыляла. Сил не было вообще. Коварная болезнь вступила в свои права и жестко взялась за ее маленькую трепетную жизнь. А врачи говорили, что сейчас все зависит от нее самой, от ее настроя и желания жить.

Она слегла и сгорала. Она не знала всей картины причудливых взаимосвязей и переплетений психических процессов, поломок в бессознательных механизмах, якорей и травм, что привело ее в эту точку в этом состоянии.

Она не знала, что родилась со страхом смерти, как и 5% всех людей в мире. Врожденный страх смерти, который при правильном развитии ребенка трансформируется в умение любить. И мы, благодаря этой задумке природы, получаем людей, способных сострадать, сопереживать, бояться не за себя, а за другого, помогать страждущим и любить, любить. 

Она не знала, что с ней не произошло возможного, потому что в раннем возрасте она потеряла чувство защищенности и безопасности и получила травму, которая потом неоднократно закрепилась. Травма оказалась очень сильной и обрекла ее на жизнь в ужасе. Ужас как таковой она не осознавала, но вся ее жизнь была наполнена и продиктована им. 

И тут есть удивительнейший момент: ее перманентное стремление нравиться самым прямым способом связано со страхом. Женщина, обладающая такой совокупностью желаний бессознательного - соблазнять и охмурять, - движима глубинным страхом смерти. Удивительно, правда? Сейчас немного расскажу.

Психика такой женщины формировалась многие тысячи лет. Она появилась в природе, чтобы научить человеческий род состраданию и культуре, любви и искусству. Рожденная с природным страхом смерти, она научилась выносить этот страх наружу - когда я боюсь за другого, а не за себя. Я боюсь за него, сопереживаю ему... я люблю его. В ответ он чувствует что-то подобное к ней, впервые в человеческом роду начинает появляться эмоциональная связь.

Такие женщины были нерожающими, природа создала их для других задач.  Кому нужна такая - без моего потомства? На таких не женились. Коротко: чтобы ее кормили и защищали, как рожающих, она создавала с мужчиной эмоциональную связь. Вот здесь механизм описан подробно и последовательно. 

То есть для нее быть привлекательной означало быть накормленной и защищенной, а значит, живой. Когда страх не получилось вынести наружу из-за детских травм и серьезных задержек в развитии, женщина, имеющая такую часть психического в себе, бессознательно остается заложницей многовековых программ подсознания: она хочет нравится, чтобы выжить. Потеря привлекательности для нее равно потери жизни.